Введение

Проза рубежа ХХ-ХХI веков – особое, до конца не осмысленное явление в истории литературы. Большинство критиков единодушно отмечают появление новой точки зрения на проблему изображения человека в художественном произведении, связанное с тревожным ощущением предстоящих глобальных проблем, решение которых зависит от совместных усилий всего человечества.

Литература, как средство художественно-эмоционального осмысления действительности, обладает довольно изменчивой натурой, что, прежде всего, проявляется в проблеме героя. И неудивительно то, что, как и всякая динамичная структура, литература, развиваясь, не могла оставаться внутренне консервативной. Ей, как живому организму, свойственно естественное саморазвитие. Она зачастую не терпит вмешательства в этот процесс и со временем, освобождаясь от искусственных пут, возвращается в свойственное ей состояние.

Нельзя сказать, что этот процесс протекает очень быстро. Но нетерпеливый человек, зачастую из идеологических или иных соображений, стремится навязать литературному процессу свою волю, оказывая тем самым на него силовое воздействие. В этом случае он одержим идеей непременно изменить, подогнать в литературный процесс свои сиюминутные взгляды, в результате чего в различные периоды развития общества и литературы появляются разнообразные типы героев. Но организм литературы отказывается принимать искусственные абстракции и давление идеологии, отталкивает их. Это борьба обычно бывает затяжной, и в длительный период развития литературы концепции героя сменяют друг друга, создавая иллюзию междоусобной борьбы за завоевание литературной территории.

Методы

Стремление к новому глубинному осмыслению проблемы действительности и человека определило характер и основные тенденции литературного процесса рубежа эпох. В литературе акцент переместился с социально-нравственных проблем (характерных для прозы до «оттепельного периода») на духовно-философские и этические «вечные» проблемы бытия человека. «Новая» литература заговорила о том, что проблема героя заключена не только в социальных конфликтах общества и человека, но и в нравственно-философских, психологических и национально-исторических основах бытия.

Учитывая важность рассматриваемых явлений, в современном литературо-ведении назрела необходимость изучения концепции героя с новых общественно-исторических и морально-нравственных позиций.

Результаты

В центр концепции героя Виктор Петрович Астафьев - русский писатель, эссеист, драматург и сценарист, ставит вопрос о поисках человеком своего исторического места, возможностей самореализации в настоящей действительности. В образах героев Астафьева вырисовывается человек, вытесняемый объективными социальными обстоятельствами из своего исторического времени, раздавленный ими, отчуждаемый от общества и от самого себя, одинокий, и в силу этих причин, разрушающийся как личность.

Идея отчуждения человека от мира, бесконечная ценность жизни, трагедия «сиротства», неразрывная связь поколений: живых и умерших, магистральные темы творчества писателя.

В словаре В.И. Даля слово «отчуждение» имеет значение: «отдаляться» или «становиться чужим» [14]. С.И. Ожегов же трактует понятие как: «прекращение близких отношений между людьми, внутреннее отдаление» [15]. Учитывая семантику слова, понятие «отчуждение» можно разделить на две составляющие: «внешнее» отчуждение и «внутреннее».

«Внешнее» отчуждение героев рассказа Астафьева «Пролетный гусь»

проистекает из их глубокого одиночества, отрешенности от окружающего мира, чувства брошенности, что, без условно, отражается в их поведении и отношениях с окружающими.

Начало  рассказа              создаёт       впечатление безысходности, обречённости        главного героя – Данилы Солодовникова: «Растерзанный усталостью на охоте, <…> один, казалось, (Данила) один только он бродил по <…> сдвинувшемуся, погружённому в морок <…> миру» [1, с.7].

Судьба человека, защищавшего свою Родину, поражает своей трагичностью и глубиной. В хаосе послевоенных лет пересеклись пути главных героев – Данила и Марины, молодых супругов, судьбы которых были до боли похожи. Оба в раннем детстве остались сиротами и были вынуждены расти в детских домах, где тепло родительской любви так и не смогло коснуться их сердец. Однако, несмотря на утрату, они не стали жестокими или равнодушными, напротив, жизненные испытания закалили их характер, научили терпимости и милосердию, позволив увидеть свет даже в самые темные времена. Их встреча, полная отчаяния и надежды, стала началом новой жизни.

Теперь им некуда было идти: «Хорошо им <…>, они домой едут, а он, он-то куда? У него нет никакого дома на земле» [1, с.11]. Ехали они теперь уже вместе в выдуманный Данилой город Чуфырино, надеясь найти пристанище, осесть, обзавестись детьми. Данила искренне верил, что судьба в конце концов улыбнется ему и «как-нибудь всё образуется само собой, в большой такой стране найдётся и ему уголочек» [1, с.11]. Но большая страна не нашла для его маленькой семьи ни уютного уголка, ни хотя бы временного приюта: «никому и нигде они не были нужны, везде были помехой и лишней докукой» [1, с.17].

Мотив «внешнего» отчуждения героев проявляется на лексическом уровне: повторяющимися отрицательными конструкциями («нет никакого дома на земле», «никому и нигде не были нужны»), словами («один», «лишился всего»), особыми построениями предложений - инверсией («Едут солдатики по домам <…>. Солдатики-то братики по домам едут, а Даниле, в сущности, и ехать-то некуда») [1, с.9].

Однако мир не без добрых людей. Приютила молодожёнов и хлопотала об их устройстве Виталия Гордеевна, пожилая женщина, совершенно одинокая при живом сыне. Приняла и полюбила как своих детей. Квартиранты и хозяйка нашли друг в друге отдушину, делили вместе радости и печали, полностью доверяли [5].

Виталия Гордеевна стала для молодой  семьи и учителем, и подругой, и матерью. «Роднее родных они у тебя. Всем бы таких детей», - поговаривала соседка, завидуя их семейному ладу. Несмотря на все трудности, выпавшие на их долю, семья сдружилась и окрепла.

«Внутреннее» отчуждение героев – духовное отдаление людей, проявляется в повести на уровне подтекста.

В.П. Астафьев показывает, как рвётся духовная связь между близкими людьми: матерью и сыном. Виталия Гордеевна внутренне давно отдалилась от сына, даже думать «себе запрещала», что после увольнения из армии вернётся он домой, так как последняя встреча с сыном произвела на неё гнетущее впечатление. Противно ей было видеть, как и «ныне с женой ведут никчёмную, пустую жизнь, но так довольны собой и своей жизнью, и той великой работой, которую исполняют» [1, с.57]. Пророческими оказались слова соседки Хрунычихи, сказанные своей подруге: «Ну, Виталя, держись. Энти господа ни теби, ни робитишкам жизни не дадут, сживут со свету» [1, с.46].

С прибытием семьи Мукомоловых гармония и согласие, ранее царившие в доме, были нарушены. На первый взгляд, ожидается, что люди, пережившие ужасы войны, должны быть духовную близки, проявлять понимание и уважение, «началась тихая, никому не ведомая война». Это, вероятно, объясняется тем, что каждый из героев рассказа прошёл войну по-разному. Данила был на передовом фронте, где «положили тыщи тыщ русских людей, не жалели их в начале войны, в конце ими тоже никто не дорожил» [1, с.45]. Владимир Фёдорович «опасностям себя не подвергал, крепко усвоив, что главная задача его и политотдела – «не особо мешать людям воевать» [1, с.35]. Марина проделала на фронте много страшной кровавой работы, всю войну людей спасала. А жена Владимирова Фёдоровича «бойким передком подталкивала фронт к победе» [1, с. 61]. Поэтому и Виталия Гордеевна укоряет своего сына: «Э-эх, бездарь, бездарь, не хватило ума даже на то, чтоб на всём огромном фронте найти нечто приличнее этой яловой финтифлюшки» [1, с.48].

Не понять Владимиру Фёдоровичу и его жене все тяготы, которые легли на плечи молодой семьи, потому что по-разному входят эти семьи в мирную жизнь. Мукомоловы «приехали с кучей добра, румяные, пригожие, на дворян похожие» [1, с.49]. Ирония автора при описании их устроенности, благополучия («<…> партийный господин бережно нёс себя по земле, важно и снисходительно говорил с подчинёнными <…>» [1, с.50], раскрывает духовную пустоту этих людей. Солодовниковы же «всякого имущества лишились», «и отрабатывали, и урабатывались, выходных и праздных часов не знали» [1, с.51]. Несмотря на жизненные трудности, не очерствели души Данилы и Марины. Они всегда были готовы помочь ближнему, даже в ущерб себе.

Война в мирное время ужасна тем, что она калечит человеческие души, делает сердца черствыми, в эти сердца больше не пробиваются мольбы о сочувствии и понимании. Мукомоловы утратили способность к сопереживанию, они не испытывают чувства жалости к семье, измученной тяжелым трудом и нуждой, их не жаль больного соседского ребенка. Полное духовное отчуждение [5].

И посыпались несчастья на семью Солодовниковых: умер сын Аркаша, умер от непосильной работы и чахотки Данила. «Отрешённой уже от всего на свете» вдове ничего не остаётся, как «бросить в могилу, как в лицо смерти и злу мира» [1, с.50] награды своего мужа. И в церковь за утешением она не пойдёт: «Это что же, опять спекуляция, снова приспособленчество, желание прожить с чужой помощью». Нет, это уж пусть Мукомоловы и все прочие, на них похожие, живут, она, уж раз отрешённая, жизнью рыбёшка затёртая, будто льдом в ледокол, как-нибудь сама со своими делами справится» [1, с.64]. А из «невеликих-то дел» - только повеситься по-людски, чтобы больше никого не обременять. Некого винить и как самому жить в мире, когда дочитываешь рассказ до мертвенно спокойного финала: «И добро, и ладно. Вместе дружно и не тесно, может, и теплее будет на другом свете, приветливее, чем на этом, давно проклятом и всеми ветрами продутом» [1, с.51].

В рассказе «Полетный гусь» основным объектом исследования для Аставьева становится образ «изгнанника» - человека в силу исторический последствий вытолкнутого из общества, отчужденного от своих корней, разрушающегося как личность.

В центр внимания Астафьев выносит вопрос о поисках самой личностью социально-исторической самостоятельности, так как причину несостоятельности своего героя писатель видит не только в проявлениях социально-исторических следствий, но и в проявлениях нравственного кризиса, имеющего общечеловеческое значение.

В.П. Астафьев имеет свою этико-философскую систему, в которую входят такие понятия, как любовь, свобода, вера, смерть и т.д. Однако зачастую герои его произведений трагично больны одиночеством, не реализованы в жизни, «лишние» в ней, выпавшие из своего времени.

Неслучайно писать назвал свой рассказ «Пролётный гусь». Пролётный – значит промелькнувший, быстро пронёсшийся. Жизнь главных героев пронеслась так же незаметно, как жизнь пролётного гуся, за которым охотился Данила, чтобы поддержать тающие силы больного сына. Не смогли они задержаться в мирной жизни, ушли незаметно, не оставив о себе никакого следа. Обращает на себя внимание фраза, высказанная Данилой: «Гусь – редкая здесь птица, бывает только пролётом» [1, с.47]. Семью Солодовниковых тоже можно считать особенной, поскольку, несмотря на невероятные трудности, они сумели сохранить человечность, терпимость, понимание и доброту к другим людям.

Заключение

Виктор Астафьев стремится познать этико-психологическому сторону современного бытия: его привлекает не чистое философствование, а художественно-психологическое исследование вопросов духовно-нравственного становления личности. Его проза – это пытка осознать характерный для нашей эпохи процесс обезличивания человека, расщепления личности. В основе концепции героя писателя лежит проблема «незатребованного временем» человека «рефлексирующего» поколения.

Астафьев, исследующий духовные, философские и бытийственные проблемы действительности, пишет о растущей антиномии личности и современного мира, оборачивающейся трагедией для человека конца ХХ века. Противоречия в отношениях человека с другими людьми, порождающие внутреннее одиночество, создающие внутриличностный конфликт «Я» и «Эго» лежат в основе темы гипертрофии личности.

Таким образом, концепция героя в творчестве В.П. Астафьева органично вливается в литературу рубежа ХХ-ХХI веков, отражая существенные моменты концептуального осмысления проблемы человека на рубеже эпох.