После романа «Дым» интерес И.С. Тургенева к общественно-политической тематике не ослабел. Напротив, в условиях общественного подъема писатель пытается постигнуть смысл политических событий, происходящих в России. Стремление запечатлеть характерные черты деятельности ранних народников привело Тургенева к созданию последнего романа «Новь» (1877). Над «Новью» Тургенев работал около шести лет, постепенно внося очень существенные коррективы в первоначальный замысел, целиком обусловленный впечатлениями от заговора Нечаева и последовавшего затем судебно-политического процесса 1871 г. Следы отрицательного отношения к деятелям нечаевского типа сохранились и в окончательном тексте романа. Нечаевские методы –жестокий диктат, склонность к заговором, оправдания убийства неудачных людей –вызывают брезгливое чувство у Нежданова и резкое осуждение со стороны самого Тургенева. В своем подавляющем большинстве подлинные револю-ционеры семидесятых годов также не одобряли этих методов. «Мы, новое поколение, относились отрицательно к личности Ничаева и к приемам, к которым он прибегал при вербовке членов в свои кружки, -отмечает в своих воспоминаниях В.Н.Фигнер.- Его теория –цель оправдывает средства отталкивала нас, а убийства Иванова внушало ужас и отвращение. Отношение к Ткачеву, как революционному деятелю, придержи-вавшемуся тех же приемов, было тоже отрицательное» [1]. Осуждения нечаевщины в «Нови» ощущается и в нарочито сниженных портретно-психологических характеристиках Остродумова и Машуриной, изобра-женных нерассуждающими исполни-телями деспотических повелений некоего Василия Ивановича. Таким образом, даже в этой особенности романа, отражающей некоторые черты его первоначального замысла, сказывался присущий Тургеневу –романисту строгий историзм повествования. Это осуждения сказывается и в именах и фамилиях этих персонажей. Начнем с Василия Ивановича. Это имя и отчество, напомним, носит отец Базарова в «Отцах и детях». Здесь этот «имя носитель» выступает в своем так сказать изначальном значении: Василий от «басилевса»-«царя»: он как бы изначально непререкаемый авторитет для тех людей, которые попадают в орбиту его власти; отчество Иванович подчеркивает множество этих не рассуждающих исполнителей, хотя в романе их названо несколько. Что касается Остродумова и Машуриной, то они появляются на первой странице романа. Имя Остродумова –Пимен, с греческого языка обозначает «пастух», «пастырь» (Петр.,179) [2]. Вспомним, что это имя носит старец монах в трагедии Пушкина «Борис Годунов». В романе Тургенева Пимен из «пастыря» превращается в «пасомого», в подчиненного воле и прихоти другого. Фамилия Остродумов –«кричаще -говорящая», но она тоже спародирована: человек острого ума подчиняется…прихоти, глупости человека, который волею обстоятельств стал главенствовать. В реальной жизни существовало два человека, в именах (фамилиях) которых присутствовали в первом случае –один компонент, во втором-два, но тоже реализованные по-своему. Это знаменитый новгородский княжеский посадник XI века, по заказу которого было скопировано т.н. Остромирово евангелие. Второй –это Остроумов А.А. – известный русский терапевт второй половины XIX века. Фамилия Машуриной образована, по-видимому, от глагола «махать». Имя Фекла -так зовут Машурину –обозначает «слава бога» (Петр.,215). 52

Центральное место в романе заняли образы Нежданова и Марианны, воплощение которых, несмотря на формальную приуроченность действия в «Нови» в 1868 году, объективно связано все-таки с событиями 1874-1875 гг.массовым «хождением» революционной интеллигенции «в народ» с целью поднять всеобщее восстание крестьян против царя и помещиков. В этом «хождении» участвовало около двух тысяч юношей и девушек. Нежданова, «российского Гамлета», как называет его один из его приятелей Паклин, звать Алексей Дмитриевич. И имя Алексей, и отчество Дмитриевич уже встречались в романах Тургенева. Он «незаконный», «побочный» сын князя Г., родившийся от гувернантки детей князя, умершей после родов. «Отец никак этого не ожидал» -т.е не ожидал рождения ребенка «оттого он и Неждановым его прозвал».

Подстать Нежданову –Марианна Викентьевна Синецкая, которая была племянницей еще одного героя романам Сипяшна, о котором скажем позже. Имя Марианна –предположительно представляет собой контаминацию имен Марина –«морская» (Петр.,151) и Анна –«грация, миловидность» (Петр.,51) –т.е. «морская грация», как бы отдалено напоминая Афродиту, которая, согласно миру, родилась из морской пены. В данном романном контексте она как бы изначально не могла соединить свою судьбу и с Неждановым, хотя недолго даже была его невестой, почти женой, ни с Сергеем. Валентиновичем Маркеловым, фамилия которого образована от Маркела –«молоточек» (Петр.,152). Она стала женой и верным помощником Василия Федоровича Соломина –человека, который хоть и носил такую подчеркнуто плебейскую «барочную» фамилию, образованную от соломы, но солома –это остатки пшеницы, а пшеница –это будущий хлеб, а хлеб –всему голова. Да и имя Соломина -«царственное» от «базилевса» -«царь»,и отчество соответствующее от Федора –«данный богами» (Петр.,215). Итак, Марианна Синецкая она полупольского происхождения, но все равно ее фамилия от сини , синего , т.е. синего цвета моря и Василий Соломин, кстати, и фамилии их начинаются на одну и ту же букву «с». Отчество Марианно Викентьевна –от Викентия: «побеждать» (Петр.,75). Эта «нигилистика и безбожница», в глазах жены ее дяди Сипяшна Валентины Михайловны, сестры Маркелова, из всех жизненных передряг выйдет победителем, а ее первоначальный избранник Нежданов-который как бы появился нежданно-раньше своего времени, -покончит жизнь самоубийством –застрелился из пистолета, а для этого, конечно же нужно и определенное мужество: отсюда он и Алексей –«мужественный».

Тургенев не разделял веры народников в революционные возможности крестьянства, в отличие от народников – в романе это Нежданов и Марианна. Скептицизм по этому поводу он выражал еще в 1862-1863гг. в своей полемике с Герцином. В семидесятые годы его отношение к народнической идеологии, ставшей к тому времени основным идейным оружием демократии, оставалось по-прежнему скептическим. Поэтому основная его задача в романе заключалась в том, что показать историческую несостоятельность и бесперспективность народнического движения. Слабые стороны народнического движения раскры-ваются в «Нови» посредством изображения горьких переживаний Нежданова, проявляющего полную неспособность сблизиться с крестьянами, найти с ними общий язык. Неждановское хождение в народ завершается личной трагедией, в которой слышатся отзвуки трагедии общественной.

Скептическое отношение к несостоятельным теориям народников не противоречило глубочайшему уважению Тургенева к их личностям. Тщетность их усилий не исключала в его глазах большого общественного значения их деятельности. В ней писатель видел закономерное выраже-ние протеста передовых русских людей против реакции, принявшей особенно свирепые формы после выстрела Каракозова. П.Л.Лавров, близко знавший Тургенева в семидесятые годы, неоднократно обсуждавший с ним вполне откровенно политические положение в России, отличал, что «во всех его словах высказывалась ненависть к правительственному гнету и сочувствие всякой попытке против него». «Ненависть к правительственную гнету», к реакции вообще, и, в частности, к катковской вакханами в печати. Выражается уже во второй главе романа –в гневных словах Нежданова: «Пол –России с голода помирает», «Московские ведомости» торжествуют, классицизм хотят ввести, студенческие кассы запрещаются, везде шпионство, притеснения, доносы, ложь и фальшь –шагу нам ступить некуда…»[1].Кстати, здесь, чуть ниже произносится фраза: «Ведь у нас утопающих сам должен сочинить ту соломинку, за которую ему приходится ухватиться»,-так появляется ассоциация с фамилией Соломина.

Жертвенный героизм народников получил особенно яркое отражение в духовном облике Марианны, в ее нравственной чистоте, в ее жажде опрощения, в том энтузиазме и восторженной самоотверженности, с которыми она готовится служить народу. В.Н.Фигнер в своих воспоминаниях отмечала, что «Марианна очень напоминала» ее «сестру Лидию» -одну из наиболее заметных участниц «процесса пятидесяти». Огромный процент женщин среди участников этого процесса, поразивший самого Тургенева, служил веским подтверждением правдивости созданного им образа [3]. По этому поводу он писал : «Один аристарх…уверял, что Марианн нет, что я их выдумал –а тут вдруг процесс, где из пятидесяти двух революцио-неров восемнадцать женщин –дело небывалое и неслыханное в Европе –ни в какое время!»

Сочувственное отношение Тургенева к народнической молодежи подчеркнуто в «Нови» сатирическим изображением ее врагов, к которым относится «петербургский гранжанр» высшего полета Калломейцев и сановный либерал Сипягин, лицемер и карьерист, самовлюбленный фразер, близкий к правительственным сферам. Имя и отчество Калломейцева Семен Петрович –самые обыкновенно -распространенные. И фамилия его что ни на есть из самых простых, это он сам ее «усложнил», «аристократически облагородил», если можно так выразиться. И об этом повествуется в ономапоэтическом пассаже V главы: «Фамилия Семена Петровича происходила из простых огородников. Прадед его назывался по месту происхождения: Коломенцов…Но уже дед его переименовал себя в Коломейцева; отец писал: Калломейцев, наконец, Семен Петрович поставил букву  на место е – и, не шутя, считал себя чистокровным аристократом; даже намекал на то, что их фамилия происходит, собственно, от баронов фон-Галленмейер, из коих один был австрийским фельдмаршалом в Тридцатилетнюю войну». Одним словом, это тот самый случай, когда говорят: «Из грязи в  князи». И это создает дополнительный сатирический эффект, когда значительно позже он рассуждает по поводу «деревенских фамилий: «Паклин! -воскликнул Калломейцев. -Прямо деревенское имя. –Паклин…Соломин…Настоящее деревенские имена» (последнюю фразу он произносит по-французски)». Поистине как бы сам себя высек, этот «коломенский» (от Коломны) доморащенный аристократ.

«Либерала» Ситягина «осетра», т.е. диковинного экземпляра человеческой особи (так его называет Паклин) - зовут Борисом Андреевичем. Имя Борис, предполагают, усеченная форма имени Борислав, т.е. бороться со славой (Петр.,65): он и на самом деле успешно борется с жизненными обстоятельствами, добивается опреде-ленных успехов; отчество Андреевич от Андрея –«мужественный». Здесь это отчество имеет и еще один глубинный смысл: ему «император Александр Павлович пожаловал орден св. Андрея Первозванного»- это самый высший орден Российской империи. И получается прямая ономапоэтическая связь: Андрей Первозванный Андреевич. Фамилия Сипягин, согласно толкованием словаре В.Даля, может заключать в себе несколько значений: от «сипа»- «виде коршуна», «грубого невежи», «необразованного мужика»-т.е он своеобразный Держиморда, несмотря на внешний лоск; кроме того, от слова «сипун»- «лебедя шипуна, красноносого», «того, кто сипит, у кого сиплый голос, хрипуна»; либо от слова «сипуга»- «рода небольшой плотвички, рыбки» [4,188]. Почти все значения подходят к этой разновидности мерзкого и злобного человека. Тургенев в своем романе почти делает никакой разницы между оголтелым реакционером Калламейцевым и преуспевающим либералом Сипяшным. Оба они охранители существующего порядка вещей.

Эти образы были восприняты в критике как несомненная удача Тургенева –художника.

Особая роль в романе отведена поборнику просвещения народа Василию Федотычу Соломину, значение ономапоэтической цепочки его фамилии, имени и отчества мы уже приводили выше, но помимо всего прочего, сочетание имени и фамилии которого как бы отдаленно напоминаем библейского царя Соломона. Василий Соломин –царь Соломин: «царь» Соломин -царь Соломон. В Соломине Тургенев видел прообраз обществен-ного деятеля нового типа. Проявление его в романе на правах одного из главных героев обусловлена либеральными иллюзиями Тургенев, так, очевидно, и темы выводами, которые писатель сделал после раскрытия нечаевского заговора (кстати, фамилия Нежданов –парафраз фамилии Нечаев: ведь «нечай» -это тоже «нечаянный человек», человек, которого не чаяли видеть, родить) и краха массового хождения революционеров «в народ» в последующие годы. Нечаевщина была осуждена и отвергнута русскими революци-онерами. Между Неждановым и Нечаевым нет, естественно, ничего общего, но как «ономаносители» они могут быть соотнесены, тем более, что наполнении и содержание их фамилий почти торжественно.

Соломин для Тургенев, прежде всего, «не внезапный исцелитель общественных ран», то есть не революционер в общепринятом смысле этого слова. Он противопоставлен не только Нежданову и Маркелову, но и Базарову из романа. «Отцы и дети».

Подобно Инсарову в «Накануне», «Соломин –образ назидание»: он создан в назидание прежде всего народнической молодежи, недавно поверивший в скорую и легкую победу над самодержавием в России.  Революционно-народнической программе переустройства общества, Тургенев стремился противопоставить идею постепенного развития, программу либерально-реформа-торскую. Однако объективное идейное содержание образа Соломина оказалось гораздо шире рамок той полемической задачи, которой Тургенев руководствовался при его создании и которая получила запоминающийся афористичное выражения в эпифоре романа. «Поднимать следует новь не поверхностно скользящей сохой, но глубоко забирающим плугом» (Из записок хозяина -агронома). Кстати, это единственный роман Тургенева, которому предпослан эпиграф: напомним, что 4-ый роман «Отцы и дети» имеет только посвящение В.Г.Белинскому.

Роман «Новь» вызвал бурную полемику, и особо пристрастно к нему отнеслись деятели народнического движения. Но позже, когда произошел естественный процесс своеобразной переоценки ценностей, даже они были вынуждены признать что Тургенев дал правильное, хотя и «наивное» истолкование сути хождения «в народ».

В «Нови» еще множество причудливых имен и фамилий. Это некий Сила Самсоныч Паклин. Сила –от Сильвана, «бога лесов, полей и стад» (от сильва -лес), (Петр.,200), в народной этимологии –значит сильный, здоровый человек. На самом деле, это имя дано ему как бы в насмешку: он маленький , желчный, в довершение ко всему, колченогий: Паклин завистливый и пакостный человечишко. Именно он, как бы того не желая, видал место нахождения Марианны и Нежданова после наступивших арестов народников. Он же сообщил Сипягину об аресте своего шурина Маркелова. И, кстати, именно Сипягин несколько раз как бы запамятовов его фамилию, называет Паклина Конопатиным. Паклей, как известно, конопатят…отчество Паклина –Самсоныч : «солнечный» (Петр.,194). Но он никакой не «солнечный», а напротив, самый что ни на есть «ночной» : «темный», «грязный». Кроме того, это пародийный намек на древнего еврейского богатыря Самсона: вместо Самсона богатыря –колченогий сатир Самсоныч. Подстать ему его сестра, с редким именем Сандулия: в переводе, предположительно, обозначает: «совместно принимать на себя что-либо» (Справ.,599) –она уродлива, горбата, но, по-видимому, человек неплохой. Живет она с некими старичками Фомушкой и Фимушко- или Фомой Лаврентьевичем и Евфилией Павловной Субочевыми (ударение у Тургенева в романе на первом слоге). В словаре Даля есть слово «субой» (правда, с ударением на втором слоге), обозначающее: «шум, возня, гомон», «сугроб снежный» (4,352). Все эти значения к ним подходят : хотя они и живут тихо, но иногда устраивают «шум», «возню»: поют дуэтом, читают вслух, «кривляются» -оба они очень старые –как бы «остолок» восемнадцатого века». «Домик какой-то пузатенький, запах в нем -антик, люди- антик, воздух –антик…за что ни возьмись антик, Екатерина Вторя, пудра, фижмы, восемнадцатый век». Эти «старички-добрячки! И детей никогда не имени. Блаженные …Любят друг друга до невозможности». Одним словом, старосветские помещики Гоголя (тем более, что имя Гоголя в связи с ними упоминается), только спародированные. Они –ведут себя как шуты. Зовут их Фомушкой и Фимушкой, чтобы подчеркнуть их полное родство. Имя Фома обозначает «близнец» (Петр.,226). Этот старичок как бы «близнец», двойник своей супруги. Отчество Лаврентьевич обозначает: «житель города Лаврента, лаврентский» (Петр.,138); оно подчеркивает анахронизм, «экзотизм» этого жителя прошлого века, чудом оказавшегося в преддверии уже нового XX в. Евфимия обозначает «благочестивый», «священный» (Петр.,107). Старушка и на самом деле благочестива, но как бы по-своему, шутовски- спародирована.

Помимо этих причудливых имен, фамилий прозвищ, в этом романе есть еще несколько. Назовем ряд из них: купец Голушкин, слуга Каллиопыч, карлица Пуфка, Архип Перенпеньев, певец  Агреманский, Скоропихин, ХавроньяПрыщова, Рокко ди Санто –Фиуме -это итальянское имя по поддельными документом носила Машурина и проч. И самое поразительное: в романе называется фамилия Бендера из дилогии И.Ильфа и А.Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок», эта фамилия уже называлась в последнем тургеневском романе. А всего имен в романе «Новь» .

Таков причудливый онома-поэтический мир и предыдущих пяти романов писателя, и последнего с таким символическим названием «Новь». Во всяком случае, фамилия Бендер «по-новому» зазвучала в двух романах нового, XX века.