В тексте художественного произ-ведения скрыты более глубокие уровни идей, символов и образов, которые сложно адаптировать к новой куль-турно-эстетической среде. Это создаёт большие трудности в сохранении всего многообразия художественных средств, использованных для передачи смыслового содержания. В общем, по сравнению с обычным текстом, художественный текст имеет ряд отличительных черт; одной из самых значимых является активное применение различных тропов и речевых фигур [Файзуллоева, 2022: 77].

Ключевой особенностью языка О. Генри является юмор, при этом ирония является одним из основных методов его проявления. Ирония пронизывает все рассказы О. Генри и представляет собой эффективное средство для создания комических образов в его творчестве. Языковые инструменты, которые использует автор для передачи иронии, отличаются богатством и разнообразием; нередко упомянутые ранее тропы и литературные приёмы служат именно этой цели в рассказах писателя [https://lektsii.org/11-25539.html].

Хотя фон шаблонных новелл писателя выглядит достаточно реалистично, их существенной негатив-ной стороной является противоречие между действительными проблемами и их иллюзорным решением — это несоответствие разрушает единство в пользу нравственного урока и снижает общую эффективность произведения [Current-Garcia, 1985: 120].

В статье «О.Генри и теория новеллы» Б.М.Эйхенбаум подчеркивает, что для О.Генри работа с языком была одним из наиболее значимых аспектов. При чтении может создаться впечатление, что его рассказы создавались быстро и без особых усилий — будто бы не требовали тщательной проработки или выбора слов. Однако процесс работы над языком был весьма сложным: О.Генри выступал в роли высококлассного мастера. Конструкция рассказа формировалась в его сознании до того момента, как он начинал писать текст. На этапе написания внимание уделялось деталям языка и повество-вания. Критик выделяет основные принципы творчества О.Генри: отказ от стилистических штампов, противодействие «литературщине», а также критическое отношение к гладкому «среднему» стилю и сарказм по отношению к «высокому» стилю. В результате наблюдается активное использование жаргона в криминаль-ных новеллах (slang), выраженное пренебрежение к понятию «литератур-ности», комические метафоры со своей необычностью и неожиданностью сравнения [Эйхенбаум, 1927:206]. 

Вся творческая деятельность писателя насыщена вниманием к жизни  «маленьких» людей, чьи горести и радости он ярко и живо отражал в своих новеллах. Он стремится подчеркнуть истинные человеческие ценности, которые могут стать опорой и утешением в самых сложных жизнен-ных обстоятельствах. В результате происходит нечто удивительное: даже самые трагические окончания его новелл начинают восприниматься как счастливые или, по крайней мере, оптимистичные.

Когда речь заходит не о воздействии автора, а о самих произведениях его новелл, то американских критиков больше всего смущает необыкновенный артистизм, словесный карнавальный стиль и излишнее внимание к форме «в ущерб» содержанию. Как однажды выразил это Патти, «везде слишком много всего» [Pattee, 1922: 11].

Источником нашего исследования является рассказ О. Генри «Последний лист», опубликованный в 1907 году в сборнике рассказов «Горящий светильник». Русский перевод рассказа выполнен Ниной Леонидовной Дарузес.

Целью нашего исследования является определение методов использования иронических высказы-ваний на когнитивном уровне и способов их перевода на русский язык. Рассмотрим примеры использования юмористических ситуаций в создании когнитивной иронии посредством различных стилистических фигур.

Ирония представляет собой стилистический приём, в котором происходит взаимодействие двух типов лексических значений: предметно-логического и контекстуального. Это основано на принципе противопо-ложности (противоречивости). [Гальперин, 1958: 133].

In a little district west of Washington Square the streets have run crazy and broken themselves into small strips called "places." One street crosses itself a time or two. An artist once discovered a valuable possibility in this street. Suppose a collector with a bill for paints, paper and canvas should, in traversing this route, suddenly meet himself coming back, without a cent having been paid on account! [Henry, 1995:178].

В небольшом квартале к западу от Вашингтон-сквера улицы перепутались и переломались в короткие полоски, именуемые проездами. Одна улица там даже пересекает самое себя раза два. Некоему художнику удалось открыть весьма ценное свойство этой улицы. Предположим, сборщик из магазина со счётом за краски, бумагу и холст повстречает там самого себя, идущего восвояси, не получив ни единого цента по счету! [Генри, 2006:497].

В данном контексте когнитивный аспект иронических высказываний представлен с использованием различ-ных фигур речи юмористического характера. К примеру, метафора использована при описании улиц как существ, способных действовать по своему желанию что создаёт иронический контраст с реальностью (… the streets have run crazy and broken themselves into small strips called "places." …улицы перепутались и переломались в короткие полоски, именуемые проездами.). При переводе данного выражения Н. Л. Дарузес использовала приём конкретизации. Слово "places" имеет более широкий спектр значений в английском языке, чем "проезды" в русском. Переводчик обобщил значение, чтобы передать смысл и адаптировать текст для русскоязычной аудитории.

В высказывании «One street crosses itself a time or two. Одна улица там даже пересекает самое себя раза два.» автор использует гиперболизацию, подчёркивающую хаос и нелогичность, что усиливает иронический эффект. Писатель метафорично сравнивает улицы с «полосками» и использует выражение «have run crazy» для создания образа путаницы «the streets have run crazy and broken themselves into small strips called "places.» Н. Л. Дарузес при переводе использует глагол «перепутались», так как дословный перевод «сошли с ума» считается абсурдным и не передаст сути концептуальной идеи автора при описании американских улиц небогатого района.

Переводчик передаёт общий смысл оригинального текста, стараясь сохранить его стиль и тональность. Например, "One street crosses itself a time or two" переведено как "Одна улица там даже пересекает самое себя раза два", что сохраняет основной смысл и стиль оригинала.

  Выражение "suppose a collector with a bill for paints, paper and canvas should, in traversing this route, suddenly meet himself coming back, without a cent having been paid on account!" переведено способом калькирования, где используется прямой перенос слов и фраз из оригинала на переводящий язык, при этом сохранилась образность и стилистическая особенность оригинала. Концептуальная ирония в данном контексте заключается в парадоксальной ситуации, когда человек, идя по улице, встречает самого себя, «не заплатив по счету». Это подчёркивает абсурдность и невозмож-ность ситуации, добавляя комичность и неожиданный поворот. Переводчик также использует оксюморон «идущий восвояси, не получив ни единого цента по счету» при переводе высказывания «suddenly meet himself coming back, without a cent having been paid on account!», создающий контраст и усиливающий иронический эффект.

Mr. Pneumonia was not what you would call a chivalric old gentleman. A mite of a little woman with blood thinned by California zephyrs was hardly fair game for the red- fisted, short-breathed old duffer [Henry, 1995:179].

Господина Пневмонию никак нельзя было назвать галантным старым джентльменом. Миниат-юрная девушка, малокровная от калифорнийских зефиров, едва ли могла считаться достойным противником для дюжего старого тупицы с красными кулачищами и одышкой [Генри, 2006:497].

В своей новелле О. Генри использует олицетворение как один из своих излюбленных приёмов. «Пневмония» в данном рассказе используется не как заболевание, а как одушевлённый персонаж (Mr. Pneumonia), который описывается при помощи эпитетов негативного характера (… for the red- fisted, short-breathed old duffer. - … для дюжего старого тупицы с красными кулачищами и одышкой.). Н. Л. Дарузес переводит данные эпитеты, показав контрастное сравнение «миниатюрной девушки» и «старого тупицы с красными кулачищами и одышкой» для иллюстрации того, что состояние Джонси было довольно критическим для борьбы с этим недугом. В анализируемом контексте "калифор-нийские зефиры" используются метафорически, чтобы описать слабость и нежность девушки. Здесь "зефиры" (лёгкие и тёплые ветра) ассоциируются с чем-то мягким и слабым. Таким образом, выражение "малокровная от калифорнийских зефиров" подчёркивает, что девушка хрупкая, нежная и физически слабая, возможно, из-за мягкого климата Калифорнии, который не способствовал закалке и физической выносливости. Это позволяет усилить контраст с серьёзностью заболевания, против которого она должна бороться, и делает её борьбу еще более драматичной и сложной.

Has she anything on her mind worth thinking about twice-a man, for instance?" "A man?" said Sue, with a jew's-harp twang in her voice [Henry, 1995:179].

Нет ли у неё на душе чего-нибудь такого, о чем действительно стоило бы думать, например, мужчины? - Мужчины? - переспросила Сью, и её голос зазвучал резко, как губная гармоника [Генри, 2006:498].

О. Генри сравнивает голос Сью с таким музыкальным инструментом как «варган» в тексте оригинала для того, чтобы подчеркнуть раздражение и сомнение, которое испытывает героиня. Н. Л. Дарузес при переводе данного выражения использовала метод замены, заменив слово «варган» на выражение «губная гармоника», более понятное русскому читателю. В исследуемом контексте ирония возникает из контраста между ожиданиями и реальностью, а также из неожиданного эмоционального отклика персонажа, так как Сью своим тоном и реакцией ломает стереотипное представление о том, что женщины должны постоянно думать о мужчинах. Её резкий ответ указывает на то, что для неё это неважно или даже неприятно.

Oh, I never heard of such nonsense,' complained Sue, with magnificent scorn [Henry, 1995:180].

Первый раз слышу такую глупость! - с великолепным презрением отпарировала Сью [Генри, 2006:499].

В данном отрывке О. Генри описывает речь Сью с использованием оксюморона «magnificent scorn», подчёркивая, что героиня считает ситуацию настолько нелепой, что находит это даже достойным сарказма и насмешки. Ирония здесь возникает из противоречия между внешним выражением (якобы первый раз слышит подобное) и внутренним знанием или опытом (она скорее всего часто сталкивается с подобными глупостями). Таким образом, когнитив-ная ирония в данном примере помогает раскрыть глубину отношения персонажа к ситуации, добавляя к его реплике многослойный смысл. Пере-водчик использует метод смыслового перевода с грамматическими преобра-зованиями: отрицательное предло-жение текста оригинала заменяется утвердительным, более подходящим для переводимого текста. Оксюморон «with magnificent scorn» переводится методом калькирования «с великолепным презрением», заменяя все слова оригинала их лексическими соответствиями.

He was past sixty and had a Michael Angelo's Moses beard curling down from the head of a satyr along with the body of an imp [Henry, 1995:181].

Ему было уже за шестьдесят, и борода, вся в завитках, как у Моисея Микеланджело, спускалась у него с головы сатира на тело гнома [Генри, 2006:500].

В приведённом примере О. Генри раскрывает образ главного героя, используя метафору и гиперболу с ироническим оттенком. Метафора «a Michael Angelo's Moses beard» сравнивает бороду персонажа с бородой Моисея, изображённой Микеланджело. Аллюзия в данном предложении на статую Моисея служит для создания контраста и усиления комического эффекта. В первой части предложения герой сравнивается с величественным образом Моисея, символизирующим мудрость и духовную силу. Однако во второй части происходит резкий переход к образу сатира и гнома, которые традиционно ассоциируются с весельем, проказами и физической непропорциональностью, что и является когнитивным диссонансом, способствующим возник-новению иронической ситуации. Таким образом, аллюзия подчёркивает одновременно величие и комичность персонажа, создавая многогранный образ, который может вызывать смешанные чувства у читателя. Сравнение бороды с бородой Моисея подчёркивает его внешнюю значимость, в то время как ассоциация с сатиром и гномом указывает на его внутреннюю несерьёзность или даже нелепость.

При переводе данного выражения Н.Л.Дарузес использовала метод полного перевода с некоторыми лексическими и грамматическими преобразованиями. В своём переводе Н.Л. Дарузес заменяет «чертёнка» на «гнома», для создания определённого визуального и эмоционального образа, который лучше соответствует контексту и культурным представ-лениям русскоязычной аудитории. Слово "an imp" в английском языке может обозначать маленькое мифическое существо, часто пакостливое и озорное, подобно "эльфу". В русском языке это слово не является общеупотребительным, и его прямой перевод может не передать нужных коннотаций. Перевод "гном" создаёт образ небольшого, возможно, озорного или загадочного существа, что может быть более понятно и уместно для русскоязычного читателя.

По рассмотренным выше примерам можно сделать вывод о том, что О. Генри использовал конвергенцию различных стилистических приёмов для воссоздания когнитивной иронии в новелле «Последний лист». В финале рассказа когнитивная ирония заключается в неожиданном повороте событий, который противоречит ожиданиям и представлениям читателя о развитии сюжета.

Читатель вместе с главными героями верит, что падение последнего листа на плюще станет моментом, когда Джонси, одна из главных героинь, потеряет надежду и умрёт от болезни. Весь рассказ строится на этой напряжённой ситуации и ожидании этого события. Однако в финале рассказа выясняется, что последний лист никогда не падал, потому что он был нарисован старым художником Берманом. Он создал этот "последний лист", чтобы дать Джонси надежду и силу для борьбы с болезнью. И именно эта надежда помогла ей выздороветь. Художник Берман, который создал этот лист, сам заболел пневмонией в процессе работы над своим шедевром и умер. Ирония заключается в том, что его акт самопожертвования, который дал жизнь Джонси, стал причиной его собственной смерти. Когнитивная ирония в этом случае проявляется в контрасте между тем, что ожидается и тем, что действительно происходит, и в неожиданном повороте, который заставляет читателя переосмыслить значение надежды, искусства и самопожертвования.