Сходства и различия словообразования языков различных морфологических типов- одна из актуальных проблем сопоставительной лингвистики. Анализ и синтез словообразования неродственных языков может стать большим шагом на пути более глубокому изучению внутреннему строению деривационных подсистем и словообразовательной системы в целом.

В настоящей статье мы рассмотрим проблемы, связанные с сопоставлением словообразования, с целью попытки систематизировать накопленные знания производной лексики русского и узбекского языков. Это прежде всего вопросы типологической характеристики сравниваемых языков, методологии сопоставительного исследования их словообразовательных систем.

Лингвистическая типология определяет русский язык как флективно-синтетический, а узбекский как язык агглютинативно-аналитического строя. В современном языкознании в этой области уже накоплен большой материал, многими исследователи было подробно рассмотрена специфика морфологической структуры слова в славянских и тюркских языках, в частности, установлены определенные критерии в механизме действия синтетических, аналитических, фузионных и агглютинативных тенденций [5]. Чтобы выявить сходства и различия в средствах объективации одного и того же мыслительного содержания, в том числе и зависимость внутриязыковых семантических процессов от системно-структурных особенностей сравниваемых языков, необходимо словообразование рассматривать в комплексе языковых единиц. Для сравнительного анализа словообразования русского и узбекского языков предполагает в первую очередь использование сопоставительно-типологического метода в его системно-функциональной реализации, так как этот метод использует для сравнения не случайные, произвольно выбранные признаки, а релевантные закономерности системы, он открывает «широкие возможности для углубленного познания внутриязыковых явлений и межъязыковых связей, для дальнейшей эволюции сравнительно-типологического изучения языков» [3, с. 31].

Для сопоставительного исследования разносистемных языков наиболее актуальным нам представляется анализ системы словообразования, то есть совокупностей производных однокорневых слов, а именно словообразовательного гнезда и образующих его элементов – словообразовательных пар, парадигм и цепочек. Такой подход позволяет проследить деривационное развитие сходств в семантическом отношении корней и на ее фоне выявить специфику и универсальность словообразовательных процессов разных языков. Перейдем к их сопоставительному анализу.

Как известно, словообразовательную пару составляют производящее и производное, например: лететь- подлететь, стол-столик, синий- синеть, т. е. два однокоренных слова, находящиеся в отношениях словообразовательной мотивации. Наиболее важным отличительным признаком словообразовательной пары как основной единицы словообразовательного уровня языка является наличие в ней отношений мотивации, связывающих две лексические единицы в единое целое. Данный признак наглядно отражает сам процесс деривации, его наличие или отсутствие и позволяет использовать словообразовательную пару в качестве операционной единицы сопоставительного словообразования.

Анализируя словообразовательные характеристики двух языков, мы обращаем внимание на сходство производных и производящих слов, т. е. мотивационных отношений словообразовательных пар, в результате чего выясняется, что направление производности для каждого из языков является весьма специфическим понятием. Направление производности в словообразовательных парах русского и узбекского языков может совпадать, например: гордый → гордость: mag’rur → mag’rurlik; игра →игрушка: o’yin → o’yinchak, или не совпадать: страдать → страдание: azoblanmoq ←azob; свобода → свободный: erkinlik ← erkin. Кроме того, нами зафиксированы русско-узбекские соответствия, когда в одном из языков отношения производности просто отсутствуют: идти → прийти: bormoq – kelmoq; гнать → обогнать: haydamoq – o’zdirmoq; свет → светлый: olam – ravshan. В этом случае для русского языка при образовании нового слова предпочтительным является использование мотивировочного признака, выраженного в производящей основе, в узбекском же аналогичный процесс номинации осуществляется за счет других языковых средств.

Словообразовательную цепь – это ряд однокоренных слов, находящихся в отношениях последовательной производности: болезнь → болезненный → безболезненный → безболезненно. Для сопоставительной лингвистики при исследовании этой разновидности системы словообразования представляется важным доказать, что последовательная производность является универсальным свойством словообразовательной системы естественного языка. Анализ языкового материала показал, что существующая в русском словообразовании типология словообразовательных цепей релевантна и для узбекского языка. Например, для обоих языков характерны отсубстантивные, отглагольные, отадъективные и другие подобного плана словообразовательные цепи: влага → влажный → влажность: nam → namli → namlik; писать → писатель → писательство: yozmoq → yozuvchi → yozuvchilik; точный → точность → неточность: aniq → aniqlik → noaniqliq; свой → своенравный →своенравие: ­o’z → ­o'zli → ­o'zliliк. В то же время сопоставительный аспект изучения данных единиц предполагает и выявление фактов асимметрии в их структурно-семантической организации: быть (bo’moq) → бывать (bo’linmoq) → бывалый (ko’pniqo’rgan, букв.: много видевший) → небывалый (ajablanarli, букв.: удивительный); пустой (bo'sh) → пустырь (obodkilinmaganjoy, букв.: неблагоустроенная земля) → пустырник (otahon). Таким образом, структурно-семантическая асимметрия словообразовательных цепей и образующих ее производных слов свидетельствует о специфическом характере процессов категоризации и номинации окружающей действительности.

Словообразовательная парадигма определяется как совокупность
производных слов одной и той же ступени, непосредственно мотивированныходним и тем же словом. Несмотря на то, что в дериватологии разработана четкая типология словообразовательных парадигм разного уровня абстракции, при их описании не учитывается такой важный признак, как ступень деривации. Как известно, в словообразовательном гнезде на первой ступени деривации от непроизводного исходного слова образуется одна-единственная парадигма с наибольшим количеством производных. Так, в словообразовательном гнезде с исходным прилагательным пустой на первом деривационном шаге образуется словообразовательная парадигма, включающая в свой состав 58 производных: пустое (сущ.), пусто, пустоватый, пустота, пустяк, пустышка, пустырь, пустошь, пустыня, впустую, попусту, пустеть, пустовать и др.

На второй, третьей или четвертой ступенях деривации количество парадигм увеличивается, некоторые производные образуют свои собственные парадигмы, однако их количественный состав уменьшается, поскольку в качестве базового слова таких парадигм выступают уже производные лексемы, словообразовательный потенциал которых неизмеримо меньше, чем потенциал примарных слов. Например, от производного пустыня образуются следующие кодериваты: пустынник, пустынный, полупустыня. Глагол пустеть является производящей базой для двух производных: запустеть и опустеть. Они в свою очередь образуют другие словообразовательные парадигмы: запустеть → запустение, запустелый и т. д.

В узбекском языке от прилагательного bo’sh (пустой) образуется следующая парадигма: bo’shang (слабохарактерный, безвольный); bo’shanglik (слабохарактерность, безволие); bo’shoq (не привязанный, не на привязи) (попусту, впустую, напрасно; даром, бесплатно, очень дешево); bo’shlik(пустота, пробел); bo’shalmoq (ослабить, освободить – о предметах, сделаться свободным, разноситься – об обуви); bo’shatmoq (разгрузить, опорожнить, букв.: сделать пустым); bo’shashmoq(ослабевать, обессилить, расслабляться). От этих слов другие дериваты не образуется, поэтому в данном случае можно говорить, что словообразовательная парадигма фактически равна словообразовательному гнезду, а ее лексическая направленность резко отличается от соответствующих русских парадигм.

Сравнение словообразовательных парадигм разных частей речи и разных семантических групп русского и узбекского языков позволяет выявить сходства и различия в словопорождающих способностях тех или иных классов лексических единиц. В результате такого исследования выявляется специфический набор деривационных значений и «семантических мест», формирующих состав словообразовательных парадигм разного типа.

Под словообразовательным гнездом понимается упорядоченная отношениями производности совокупность слов, характеризующихся общностью корня [4, с. 36], например, существительное белка образует следующее словообразовательное гнездо: белоч-ка, бельч-онок, белоч-ник, бельч-ат/ник, бел-ич/ий, белк-ова-ть.

Сопоставляя соотносительные словообразовательные гнезда родственных языков, можно предположить, что их слова-вершины, характеризующиеся высокой степенью эквивалентности, формируют близкие в структурном и семантическом отношении словообразовательные гнезда, в то время как в отношении неродственных (иноструктурных) языков такое соответствие представляется нам весьма относительным, поскольку различия в инвентаре словообразовательных средств влияет на способы выражения и объем словообразовательных значений.

Само собой разумеется, в первую очередь должны сопоставляться только те словообразовательные гнезда, исходные слова которых в обоих языках являются непроизводными и семантически эквивалентными. Однако при этом за рамками сопоставительного анализа остаются все случаи асимметрии на уровне исходного слова: так, в русском языке от слова голод образуются производные голодный, голодно, голодать, впроголодь и др., составляющие его словообразовательное гнездо. В узбекском языке соотносительное словообразовательное гнездо образуется от непроизводного слова-вершины och (голодный), а само слово ochlik (голод) в узбекском языке является уже производным, образованным при помощи суффикса -lik, и входит в состав словообразовательного гнезда наравне с другими однокоренными словами: ochiqmoq (проголодаться), ochin-to’qin (впроголодь), och-yang’och(бедняк, нищий), ocharchilik(голодное время, неурожай). Эти пары слов голод → голодный и och → ochlik находятся в отношениях обратной производности. Таким образом, структурно-семантическая асимметрия словообразовательных гнезд русского и узбекского языков выявляется уже на уровне их вершин.

Результаты сопоставительного анализа соотносительных словообразовательных гнезд русского и узбекского языков свидетельствуют о том, что исследуемые образования обладают весьма специфической структурно-семантической организацией. Так, русское словообразовательное гнездо с исходным словом ум включает в себя 207 дериватов, в то время как в соответствующее узбекское словообразовательное гнездо с исходным словом aql (ум, разум, рассудок, интеллект) входят только 7 производных: aqlli (умный, разумный, благоразумный, толковый, мудрый); aqlan (умственно, интеллектуально); aqllilik (рассудительность, сообразительность, смышленость); aqlsiz (глупый, неумный); aqllashmoq (советоваться, обсуждать); aqlsizlik (безумие, глупость, безрассудство, неразумность).

В семантической структуре русского словообразовательного гнезда можно выделить отдельные смысловые зоны, при этом образующие их дериваты переводятся на узбекский язык или при помощи словосочетаний, или словами других семантических сфер, например: вразумить – аnglatmoq, tushuntirmoq; образумить – aqlinikirgizmoq; надоумить – ­aqlo’rgatmoq; умствовать – акылсату; умалишенный - aqildanozgan; умопомрачение–aqlninghiralashuvi; умонастроение – aqlningyo’nalishi; умозаключение – xulosachikarish и др. В целом следует подчеркнуть, что семантические границы словообразовательных гнезд разноструктурных языков, как правило, не совпадают, что свидетельствует о специфике деривационных отношений при языковой репрезентации одних и тех же предметов и явлений.

Приведенные нами факты симметрии и асимметрии в области структурных компонентов словообразовательного гнезда – словообразовательных пар, цепочек и парадигм – позволяют утверждать, что и для русского, и для узбекского языка система словообразования – это прежде всего универсальные системно организованные единства, для описания которых используются идентичные параметры. Выявленная структурно-семантическая эквивалентность исследуемых единиц свидетельствует об их лингвистической релевантности с точки зрения сопоставительного анализа. Общность в репрезентации системных явлений позволяет констатировать сопоставимость словообразовательных гнезд и его конституэнтов, несмотря на различную типологическую принадлежность сравниваемых языков.